Ксенотанское зерно - Страница 5

В трактире парень завел волов в сарай, передал мелкую монетку парнишке, чтобы дал сена и прошел в зал.

Полутемное помещение, освещаемое только висящим под потолком тележным колесом со свечками. Тяжелые столы с такими же неподъемными лавками. Народа немного — кто ночью будет засиживаться в трактире? Разве что такие как Якоб, задержавшиеся гости, да бессонные постояльцы. Крестьяне, приехавшие продать что-нибудь на местном рынке, погонщики скота, бродячие мастеровые. Народ спокойный. Кому здесь еще быть, в тихом трактире спокойного городка: пьяницам, задирам, да распутным девкам, что ли? Не на проезжей дороге стоит.

Якоб договорился о ночлеге с хозяйкой трактира — крупной пухлой женщиной в белом чепце и фартуке. Комнату выбрал совсем маленькую, как узкий ящик, только и места, что кровать встала, да табурет. И полка, чтобы свечу поставить. Якоб почти положил монету в ладонь хозяйки, как тут увидел…

— Погодите, уважаемая…

Да нет, откуда…

Он наклонился пониже, приблизил свечу…

Точно.

В углу комнаты возле табурета на стене чернело пятно плесени, совсем маленькое.

— Извините, уважаемая, я здесь ночевать не буду.

Глава 3

Рука как будто сама собой нашарила за пазухой висящий на нашейном шнурке медный ключик.

— Ох-хо-хо, сыночек… — хозяйка расстроено разглядывала черное пятно, — Надо же… И откуда бы? Ладно бы сыро в комнате было, а то ж — сухо…

Если она хотела этими словами успокоить Якоба, то своей цели не добилась, тот занервничал еще больше. Плесень в сыром месте еще может быть случайностью, плесень в сухом — однозначно след Грибного Короля.

Хозяйка вздохнула еще раз. Штайнц расположен слишком близко к Чернолесью, чтобы она могла надеяться уговорить постояльца все-таки переночевать в комнате.

— Ладно, сыночек, пойдем, поищу другую комнатку для тебя…

Если бы Якоб выдвинул какие-нибудь другие претензии, она, конечно, устроила бы скандал и прогнала докучливого и привередливого юношу. Но не в таких обстоятельствах… Тут вообще бы без постояльцев не остаться, если кто-нибудь узнает, почему она прогоняет Якоба.

Они вышли из комнаты.

Кто-то, сидящий в зале трактира, удовлетворенно кивнул и щелкнул пальцами. Плесень исчезла.

Новая комната оказалась еще меньше предыдущей — хотя казалось, меньше некуда. Она была такой же по ширине, но короче в длину, видимо, рассчитанная на карликов с боязнью больших помещений. Но для Якоба подошла: на кровати он помещался, а длина его устраивала — сыновья старика Ганса высокими не были.

Якоб придирчиво осмотрел комнату, но плесени не нашел. Поблагодарил хозяйку, бросил котомку с вещами и решил пойти в зал, перекусить перед сном.

В зале было по прежнему полутемно, народу немного. Три погонщика скота, тихо цедивших свое пиво, несколько крестьян и бродячих подмастерий неопределенной профессиональной принадлежности. Еще кто-то незаметный сидел в самом углу.

— Что будет уважаемый? — к Якобу подскочила разносчица, видимо, дочка хозяйки. Молоденькая, пухленькая, как раз во вкусе Якоба. Правда, неприятно напоминает проказливую Хильду, но что ж теперь, и на девушек не смотреть? Они все на Хильду похожи.

— Пиво… И мясо.

В очаге в углу зала потрескивал огонь, приятно пахло мясом и пивом, тихо разговаривали и стучали кружками прочие посетители, сновала туда-сюда разносчицы, протирала стойку полотенцем хозяйка. Якоб оторвал зубами кусок сочного прожаренного мяса с шампура…

— Что за вонь!

В распахнутой двери стоял… стояло… стояла.

Девушка.

Или нет?

Вошедшая не походила ни на Хильду, вообще ни на одну знакомую Якобу женщину. И вообще на женщину не очень.

Девушка была худа, как будто ее не кормили последний месяц: узкие бедра, тонкие ноги, талия — толщиной чуть ли не в руку. И при этом — большие груди.

И ярчайше-рыжие волосы, не пристойно спрятанные под чепчик, а огненной гривой разметавшиеся по плечам.

В зале наступила мертвая тишина.

Ладно внешность, болезни и не так обгладывают людей. Одежда.

Черная кожаная куртка, плотно обхватывающая те самые груди. Высокие сапоги на каблуках. И главное: штаны.

Ноги девушки были бесстыже одеты в черные кожаные штаны, так плотно облегавших, что, она казалась голой, просто ноги черного цвета.

Народ замер. В таком виде на люди могла показаться только сумасшедшая.

Или дворянка.

Тут главное — не ошибиться.

Девушка зашагала к стойке, стуча каблуками сапог по доскам пола. И каблуки не широкие, устойчивые, а высокие, тонкие, как гвозди, блестящие сталью.

"Как она на них ходит? — задумался Якоб, — Это ж все равно как акробат на ходулях на сельской ярмарке…"

Наверное, он слишком задумался и не успел отвести взгляд от сапог. Девушка, проходя мимо, резко повернулась:

— Ты чего на меня уставился? Ноги понравились?

По залу прошелестел облегченный вздох.

Не дворянка.

Если дворянина узнать легко — у него на бедре всегда висит шпага — то с дворянками сложнее. Попробуй отличи, высокородная, просто обедневшая баронесса перед тобой или просто хамоватая крестьянка. Хотя, на самом деле — очень даже просто.

Дворянка НИКОГДА не обращает внимания на простолюдинов.

И уж тем более не станет обращать внимания на какие-то взгляды.

Для настоящей дворянки простолюдины — все равно, что животные. Многие из них преспокойно переодевались перед слугами, рассуждая: "Вы же не будете стесняться своей собаки или коня? Почему же к слугам нужно относиться, как к людям?"